ЛОНГРИД-ИНТЕРВЬЮ ОСНОВАТЕЛЯ Златы Печковской
Злата Печковская, интервью для Looksima (http://www.looksima.ru/ )
НП: В ваших коллекциях, при том, что во всех чувствуется индивидуальный почерк, встречаются вещи не просто разные по стилю – они разные по своему отношению ко времени. Я видела в старых коллекциях – милые колье с бусинами и кружевом в винтажном стиле, а в коллекции 2013 года – геометрические формы и пиксельные рисунки. Как вы относитесь к перемещениям во времени? К футуризму, к винтажным вещам?
ЗП: Любой человек трансформирует входящие в него впечатления и получает то, что получает. Но для дизайнеров украшений существует серьезная проблема материала, препятствующая этому основному механизму творческой работы. Многие дизайнеры украшений поступают так: берут готовые бусины и фурнитуру, компилируют их, и получается дизайн. Надо признаться, что я тоже не избежала этой участи в начале своего пути. И вопрос остается открытым – дизайн это или работа с материалом. Я это ограничение материала всегда понимала как проблему более существенную, чем даже дизайн. Это как покупать в масс-маркете готовую одежду и быть удовлетворенным тем, что ты встретишь двойника. Но в вопросе дизайна это вообще трагедия, по моему мнению. Я всегда стремилась к тому, чтобы изобретать свой материал, который не используется коллегами. Это могли быть материалы из строительного магазина, это могла быть фурнитура для нижнего белья – в истории моей марки были такие украшения с фурнитурой для бюстгальтеров, которыми я до сих пор очень довольна. И в какой-то момент я нашла технологию, когда готовую бусину, которая меня не устраивала по причинам, которые я объяснила, я обернула в ткань. И это был исторический момент. А ткань, полотно, его фактуру и безграничные возможности цветов и их сочетаний я любила с детства, позже стала их коллекционировать (покупала ткани советского периода у знакомых бабушек). И найденная технология открыла передо мной бесконечные возможности. Я стала с ней работать.
Каждый вид материала дает новые ощущения. Вот вы у меня спрашиваете про рваные края – шёлк даёт замечательный нежный край. Другой материал, синтетический – имеет некрасивый срез; зато его можно поджечь, и когда он плавится – получается по-своему красиво.
НП: Кстати, про необработанные края – в коллекциях, где были колье и браслеты с бусинами, или ещё у вас была серия шарфов. С одной стороны – понятно, это эксперименты с формой; но тут есть один момент, связанный именно с аксессуарами. Люди иногда носят их, чтобы облагородить внешний вид, придать облику завершенность, и многие придают значение тому, чтобы аксессуары выглядели дорого. Всякие часы, ручки, сумки; украшения в том числе. Необработанный край дорого не выглядит, скорее наоборот, придает облику демонстративную небрежность. Думаете ли вы об этом? Или подходите к своим украшениям исключительно как к предметам искусства, для которых главное – быть выразительными? Вы вообще не обращаете внимания на то, чтобы это выглядело дорого?
ЗП: Чтобы выглядело дорого – не обращаю. Та категория людей, которая хочет выглядеть дорого – это другая целевая аудитория. Они не будут покупать бижутерию в принципе. На любителей выпячивания своего кошелька я совсем не ориентируюсь. Но для богатых людей с богатым внутренним миром (а не тех, которые хотят таковыми казаться) – по-моему, надеть шарф zlata peczkowska с «Ролексом» вообще не проблема. Зачем ограничиваться? В этих шарфах важен цвет – они необыкновенных цветов. Исходную ткань мы красили, потом определённым составом обрабатывали, кожаные кольца вываривали, чтобы добиться определенного эффекта. Мне симпатичны люди, которые одеваются свободно, вне стереотипов. И, конечно, про свои работы я думаю, что их наденет каждый, потому что я люблю людей. Но украшения я делаю оптимально для себя, для своего вкуса. Дизайнеры продают именно своё видение, свой вкус. Мне кажется, я делаю какие-то средние вещи, мне не кажутся они экстравагантными.
НП: Не кажутся?
ЗП: Нет. Мне кажется, они достаточно носибельны. Я отношу их к разряду универсальных. Когда я работаю – их примеряю, в разной одежде. И мне кажется, что они вообще ко всему подходят; могут быть какие-то противоречия с формой горловины, а кроме этого я не вижу никакой сложности в том, чтобы их носить.
НП: Но они действительно необычны. Мне кажется, не все смогут это вписать в облик.
ЗП: Отдаю себе отчет, что они необычны: у меня глаз насмотрен. Но смысл аксессуаров и украшений – украшать и дополнять, а иногда и прикрывать что-то. Поэтому мне кажется, что украшения должны, просто обязаны быть активными. Моя склонность к неординарным неювелирным украшениям проявилась задолго до того, как я начала их делать. Доступную мне ювелирку я находила скучной. А дорогая и интересная мне была не по карману, поэтому я всегда обращала внимание на другие украшения. Есть много европейских брендов, которые делают интересные вещи. Покупала пусть дорогую бижутерию, но необычную. До сих пор храню массивное украшение из тяжёлых камней цвета травы в форме клубники, с деталями из рога и лавы – дикая красота. Не ношу его, но использую как предмет в интерьере. Или была у меня совершенно невероятная по тем временам вещь: серёжки, тут голубка летит, а тут голубь сидит со сложенными крыльями, то есть разные серёжки. Сейчас это уже не кажется любопытным. Я и как потребитель прошла некоторый путь.
НП: Конечно! Мне кажется, скука в украшениях – это вообще проблема очень большая, особенно ювелирки, особенно золота. Смотришь на витрину ювелирного – и там тоска зелёная, потому что зацепит в лучшем случае что-то одно. Помню, у меня был шок, когда я увидела ювелирную витрину якутскую, с их национальным серебром.
ЗП: Это было красиво?
НП: Очень. Якутское серебро – это просто отвал башки, лучшего я не видела. Хотя безвкусицу делают и они, у меня есть подозрение, что исключительно для российского рынка. Потому что в основном это тот редкий случай, когда 70% того, что выставлено, исключительно красиво. Они что-то нереальное делают. Но это смотрится очень красиво, только когда они блюдут свой национальный стиль, и только когда украшение в серебре или в белом золоте.
ЗП: Конечно, в ювелирке есть красивые вещи. Бижутерия для меня – это копия, закос под ювелирку.
НП: Ой, нет, это совершенно не так, особенно что касается ваших украшений. Абсолютно другие возможности.
ЗП: Бижутерия для меня – попытка повторить в недрагоценном материале украшения художников-ювелиров. Это всё, что типа ювелирка: полудрагоценные камни, металл, а также разные бусы. А всё остальное я называю одним словом – украшения.
Я знакома с очень милой женщиной, которая занимается современным искусством. Она итальянка, правда, долго жила в России. Она носит очень простые платья и – очень экстравагантные украшения. Для меня ее манера одеваться – идеальна.
НП: Кстати говоря, кто ещё образец? Есть какие-то люди, внешность которых или манера одеваться для вас – ориентир?
ЗП: Кого-то я считаю просто физически красивым; например, я считаю красивыми многих брюнеток. А так, чтобы кто-то был образцом в стиле – не хочу судить.
НП: А из известных?
ЗП: Я не особо интересуюсь, ограничиваю информационный поток.
НП: Вы это сознательно делаете?
ЗП: Да. Я не смотрю телевизор, я плохо знаю звезд – артисты, актрисы и всё такое. По фейсбуку кого-то узнаю, знаю кого-то по прошлому опыту работы, заказов.
НП: У Кирилла Гасилина как-то проскользнуло в интервью, даже он не про себя говорил, а про кого-то из дизайнеров: на улицу в тёмных очках, чтобы не разрушить восприятия.
ЗП: О, да, это очень важно. Летом мы переехали за город, да так там и остались, и живем в некой изоляции. Это полный балдёж. И когда приезжаю в Москву, на меня обрушивается лавина информации, теперь я это чувствую. Когда жила тут, просто не замечала этих тонн. Это насилие и стресс, и человек об этом и не знает и не задумывается. В Москве это невозможно контролировать: машины, метро, улицы, вывески, стрессовое количество людей. В передаче у Александра Васильева (я работала на него три года, я была его пресс-атташе) – я их, конечно, не смотрю, но экс-пресс-атташе полагается, – была героиня, дизайнер аксессуаров из провинции, и он ей задает вопрос: вы смотрите, что делают мировые бренды? А она говорит: нет, не смотрю, я не хочу засорять мой мир. А он ей: ну что вы! Это непрофессионально! Целенаправленно смотреть, что делают твои коллеги – это одно, это всё равно что выбрать книжку на полке, а просто смотреть – нет, я ограничиваю себя. В деревне можно выключить телевизор, и ты контролируешь, какая информация в тебя входит.
НП: Это очень здорово, мне кажется. Хочетс я про работу с Александром Васильевым чуть-чуть поподробнее!
ЗП: Это было очень давно. Я работала в пиаре задолго до Васильева. И поняла, что мне скучен предмет: то есть пиар мне нравится, но неинтересны клиенты. Например, трубопрокатный завод, или наркологическая клиника. И я пошла в МГУ учиться истории моды на курс Васильева. Мы с ним подружились, и я стала у него работать в качестве пресс-атташе. Надо сказать, тогда Васильева мало принимали здесь; он вернулся из Парижа, был слишком экстравагантный, странный, а кто-то попросту ему завидовал.
В какой-то момент пришло понимание, что работать на кого-то – стратегическая ошибка, как холостые обороты. Это классно для набирания опыта, но у меня уже опыта было много. В тот период работала еще для нескольких русских дизайнеров. В общем, я работала в моде. Но пиар – такая работа, что ты результата своего труда не можешь пощупать. Было ощущение, что я гоняю воздух – туда, сюда. Журналисты, презентации, книжки, лекции – всё классно, но не ощущаешь, не видишь результат.
НП: Ещё хотела спросить, как это ни странно, про хэнд-мейд.
ЗП: На эту тему я много могу рассуждать.
НП: Кроме того, что потребитель может получить всё, что он хочет, ещё и открыты все пути, чтобы сделать типа своими руками из полуготового, или вообще из готовых элементов, всё что хочешь. Получается какая картина: с одной стороны, всё прекрасно, разнообразно, каждый может самовыразиться, с другой стороны – как человек, который поверхностно осмотрел разные сообщества, которые делают разные поделки, я иначе как поделками это назвать не могу. Средний уровень этого хэнд-мейда крайне низкий. Как вы к этому относитесь: люди готовят вам рынок или люди снижают вам планку?
ЗП: Когда человек делает что-то сам – это замечательно. Творческое производство – это важный момент в жизни, один из самых важных. Недаром дети очень много рисуют, лепят, клеят, придумывают. То, что хенд-мейд сфера существует – это классно, то, что это покупают – еще лучше. Но мне вся эта тема не близка. Просто мне не повезло увидеть ничего хорошего среди того, что называют этим понятием. Несмотря на то, что мои работы тоже выполнены руками, я обижаюсь, когда говорят «хэнд-мейд» про мои работы. Меня отличает позиционирование марки, уровень дизайна, технология производства, возможность оптового производства. Продукт бренда zlata peczkowska предполагает пусть небольшие, но тиражи. Нас не интересует сделать одну эксклюзивную затратную вещь; мы делаем то, что потом можем повторить, это осознанный выбор. А хэнд-мейд – это хобби. Есть разница: бизнес и хобби. Разные подходы.
НП: Как раз хотела спросить про пиксели, у них есть как раз какая-то инопланетная космическая завершённость, когда непонятно, где там шов, где там что. Откуда в ваших украшениях появилась эта тема?
ЗП: Если сказать «украшения», в голове возникает образ – бусы. Бусина – это что-то круглое или квадратное, с отверстием посередине. У меня есть такая категория в моей голове – наборные бусы. В магазинах чаще всего предлагаются украшения дизайнеров, которые нанизывают разные готовые элементы на нить/шнур/жгут/ленту. Часто это даже смотрится симпатично и миленько, но мне как дизайнеру это кажется неинтересным. Когда я вконец устала от бусин, бусинок и бусиков, организм потребовал формы, простоты, чёткости. Даже наши пиксельные украшения можно сделать очень декоративными и еще более «оригинальными». Мне же хотелось очень лаконичных украшений.
НП: Была же года два назад волна интереса к примитивным пиксельным рисункам, ностальгической любви к игре «Марио».
ЗП: Я не заметила.
НП: Просто это по времени почти совпало. Видимо, и правда, творец из воздуха берёт идеи.
ЗП: Это правда, и люди на разных континентах в одно время могут делать одно и то же.
НП: Но всплеск был и прошел, а ваши пиксели до сих пор выглядят интересно. Они какие-то вне времени.
ЗП: Я, во-первых, не считаю это пикселями.
НП: А что это?
ЗП: Это просто материал, и это просто формы. Не нашлось другого материала, который бы более точно отразил моё стремление к простоте. Этот материал был самым подходящим; он, к сожалению, разлинован, что в то же время придаёт ему пластичность: на плечо он заходит плавно, не стоит колом. У меня сейчас в разработке серия черных украшений из больших квадратов, сейчас ими занимаюсь.
НП: А вот цветы и звёзды – не знаю, как лучше назвать – из проволоки; расскажите о ней, пожалуйста.
ЗП: В этом сезоне я решила освоить новые материалы, а именно искусственную кожу. Потрясающая схожесть фактуры с натуральной кожей и одновременно 100% искусственность, этот визуальный обман, спровоцировал во мне брутальные, жесткие чувства. Через кожу я пришла к проволоке. Раньше я с проволокой немного работала, но обволакивала ее тканью, разумеется. Теперь я открыла ее новые возможности, и меня это вытолкнуло на абсолютно новые украшения.
НП: А они не гнутся, эти цветы?
ЗП: Если, конечно, прикладывать усилия – то да. Например, детям лучше не давать, могут помять. Но вообще это не что-то очень хрупкое.
НП: Что будет дальше, в 2014 году?
ЗП: Думаю, это будет проволока, пиксели и немного «гроздья». Поскольку это моя фирменная фишка, я не могу от неё отказаться, и до сих пор их использую.
НП: По поводу сочетаний. Вы уже сказали, что для вас не представляет никакой трудности сочетать их. А как бы вы посоветовали их объединять с одеждой? С какой одеждой точно они не пойдут?
ЗП: Поскольку украшения zlata peczkowska сложные по форме одежда должна быть простой. Когда мы юные, в гардеробе много экспериментов, поисков, сложносочинённой, сложноскроенной одежды; позже становится ясно, что чем проще, тем лучше – но из хороших материалов, хорошего качества. Любое простое платье, простого кроя, и украшение zlata peczkowska.
НП: С кем из дизайнеров вы работали, с кем хотели бы поработать?
ЗП: Я вообще мечтаю сотрудничать со всеми. В перспективе я вижу мой бизнес как компанию, которая помимо собственной линии аксессуаров выполняет заказы на дизайн и производство аксессуаров для других дизайнеров и производителей одежды. Потому что для меня любой заказ, любое сотрудничество – это задача, которую нужно решить. Это некая тренировка. Я заказы очень люблю, индивидуальные заказы всегда открывают что-то новое.
Недавно одна знакомая попросила терновый венец с шипами. Я начала думать, как это сделать, вспомнила опыт работы с проволокой, стала пробовать… В итоге я решила поставленную задачу по-другому, но техника работы с проволокой пригодилась мне в другом проекте.
НП: Интересно. И запрос сам по себе очень интересный. Каковы ваши советы тем, кто хочет создать свой собственный стиль?
ЗП: Мне кажется, у каждого уже есть стиль. Дети – в некотором смысле пассивны, их одевают, но позже они себя одевают сами. Поэтому я говорю, что у каждого уже есть стиль. Нравится это кому-то или нет – вопрос субъективный.
НП: Но он просто может подвергаться случайным влияниям. Если, допустим, человек хочет чего-то, а чего – не знает.
ЗП: У каждого есть определённый опыт, этот опыт находит отклик в жизни, выражение опыта. Конечно, человеку могут сказать: «Что ты как придурок одеваешься», а он на самом деле знает, что он одевается отлично. Это вопрос решительности и осознанности. Наверное, бывают какие-то серьёзные проблемы, тогда надо идти за помощью к стилисту. Я думаю, всему можно научиться, общаясь с профессионалами.
НП: Есть внутри какой-то индикатор: да или нет. Для оценки своего внешнего вида, собственной работы, чужой работы. Эта музыка, или этот лук, – это хорошо или плохо? Внутри оно как-то работает. Как оно называется на вашем внутреннем языке, как это работает у вас?
ЗП: Когда я работаю – совершенно точно. Объяснить это словами нельзя. Вот я смотрю на то, что делаю: шаг влево, шаг вправо – уже некрасиво. Эта граница есть, и она чёткая, не расплывчатая. Нет такого, что «да, может быть, и так».
НП: Абсолютно. Компромиссов там нет.
ЗП: Наверное, это и называется – глаз, вкус.
НП: Ваши советы тем, кто любит носить украшения, особенно необычные: каких ошибок избегать.
ЗП: Мне кажется, ужасно, когда есть какое-то большое украшение и серёжки.
НП: Комплект!
ЗП: Да. Вот это плохо, лишнее. Но мне приходилось видеть удивительной красоты винтажные комплекты. Может быть, украшения нужно размещать группами: здесь и здесь, например.
НП: Вот почему у якутов это красиво? У них эта корона с длинными височными цепочками, наспинно-нагрудное украшение вроде колье, с цепочками до пояса, браслеты, пояс – практически доспехи. Всё это из серебра или из белого золота, и это красиво. И это комплект.
ЗП: Потому что это уже почти одежда. Вы надеваете платье и шапку – это же нормально смотрится. Это уже другая функция, красивая одежда, такая очень специфическая, но одежда. С простым платьем моё украшение – тоже как одежда, оно – главный акцент. Например, простое платье от Кирилла Гасилина и моё украшение.
НП: Да, они как раз очень будут хорошо сочетаться. Какое платье вы бы выбрали для встречи Нового года?
ЗП: В последнее время люблю всё черное. Наверное, выбрала бы всё черное. Какое-нибудь простое платье и яркие аксессуары. Во мне есть две противоположности. С одной стороны, люблю скромность. Я не люблю, когда в доме у человека много кофточек. С другой стороны, я делаю вычурные вещи. В моём доме мало вещей. Даже детских игрушек я оставляю им мало. Зато дети играют со всем, что есть в доме: со стульями, с ящиками для одежды, тряпками. Они всё время что-то с ними придумывают: делают шалаши, плащи, орудия. Именно поэтому я убираю лишнее: освобождаю место для фантазии.